В 2025 году Россия отметила юбилей сразу двух выдающихся композиторов: 80 лет Максиму Дунаевскому и 125 лет его отцу - Исааку Дунаевскому. В интервью ведущим программы «Подкаст.Лаб. Креативные индустрии» на Первом канале - генеральному директору Президентского фонда культурных инициатив Роману Карманову и продюсеру Елене Кипер – Максим Исаакович рассказал как на ходу сочинял песни для фильмов, об угасшем жанре музыкального кино и о том почему ИИ не сможет заменить настоящих композиторов, а только диджеев и музыкальных программистов. Также вы узнаете над какими проектами сегодня работает маэстро.

Роман КАРМАНОВ: Максим Исаакович, как вы относитесь к переработкам творчества? Не только вашего, а вообще в целом. Сейчас такое время, когда все переработано.

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Я считаю, что, если вы говорите о жанре популярной музыки, то да, она должна на этом держаться. Она всю жизнь на этом держалась. Переработка песни, написанной 20, 40, 50 лет назад — это жизнь. Потому что жизнь диктует другие правила, другое отношение к этой музыке, к этим словам. И слова пишутся другие. Они смешиваются с теми хитовыми фразами, которые были в песне раньше. Например, в песне «Позвони мне, позвони» нельзя убрать «Позвони мне, позвони», потому что на этом всё строится. Но там уже написаны другие слова. И Роберт Иванович, наверное, не очень доволен, находясь на небесах.

Роман КАРМАНОВ: А вы, получается, довольны?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Я думаю, что это жизнь песни. Это единственная возможность для неё продолжать жить. Однажды, кстати, я услышал «Ветер перемен» в исполнении непрофессионала. Я услышал его в рекламе под гитару. Это было так здорово!

Роман КАРМАНОВ: А в кино?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: В кино немного другая ситуация. Кино — это всё-таки драматургия. А повторная драматургия — это уже дважды съеденный обед. Есть хорошие достижения в этой области, но, к сожалению, не у нас. Примеров на эту тему очень много. Есть старые фильмы, которые повторяют без необходимости. Например, знаменитый мультфильм «Летучий корабль». Они пытались сесть в эти сани, но плохо сели, потому что люди выходили из зала и говорили: «Послушайте, а где же песни?» Они там звучат, но их так переделали, что они уже утратили смысл. К этому нужно подходить очень грамотно.

Роман КАРМАНОВ: Мы с вами не знаем, что лет через 30 скажут про фильм «Летучий корабль».

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Уже совсем маленькие дети, дети детей и внуки продолжают смотреть этот мультфильм и получать от него удовольствие. Это, конечно, удивительная история.

Елена КИПЕР: А кто первый исполнитель «Позвони мне, позвони»?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Жанна Рождественская. Но в фильме играет Ирина Муравьева.

Елена КИПЕР: Вы выбирали Жанну Рождественскую?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Она уже спела несколько моих песен и сделала их настоящими хитами. Исполнитель — это очень важно. Он может загубить песню, а может, наоборот, поднять ее и сделать хитом. У нас с ней был большой опыт работы. Она была замечательной певицей и всегда была на первых строчках хит-парадов, по крайней мере, в то время. Поэтому идея пришла сразу, так как Лиознова, к сожалению, хотела, чтобы пела не Муравьёва. Я знаю, что Ирина, будучи совсем юной актрисой, подрабатывала на радио. Я писал песенки для детских передач, а она их озвучивала — всяких Бабок-Ёжек играла и пела. Я знал, что она очень музыкальна. Но Татьяна Михайловна наотрез отказалась и сказала, что мы снимаем про звезду, а значит, это должна быть звезда и в вокальном плане тоже.

Роман КАРМАНОВ: Но она потом пела эту песню.

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Она пела и даже записала целый диск с песнями из этого фильма. Всё получилось очень хорошо.

Роман КАРМАНОВ: Когда вы пересматриваете фильмы в ретроспективе, не возникает ли у вас мысли: «Ого, как я вообще сюда попал? Мог бы и не попасть».

Максим ДУНАЕВСКИЙ: У меня был более забавный случай. Я люблю ночью, когда уже голова идёт кругом от работы и всего остального, включить телевизор и посмотреть какой-нибудь фильм. Вот я включаю, смотрю — идёт музыка, сюжет, всё так, ничего особенного, но меня зацепило. Слушаю. Думаю, кто же композитор? Ничего не могу понять, вроде очень хорошо. Потом звучит песня, ой, а вот тут плохо. То есть я внутренне критикую. А в конце титры: музыка Максима Дунаевского. Всего не упомнишь, у меня было 100 фильмов. Конечно, что-то путается в голове.

Роман КАРМАНОВ: Есть же фильмы, в которых вы абсолютно согласны с тем, что это гениально?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: «Гениально» о себе я никогда не говорю.

Роман КАРМАНОВ: То есть Вы не признаёте себя гением?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Нет, просто способный.

Роман КАРМАНОВ: Но, тем не менее, есть фильмы, в которых «Я был вполне хорош».

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Я бы сказал так - удачи, которые я считаю своими, несомненно. Вот «Мэри Поппинс», о которой вы говорили. Наверное, «Д'Артаньян и три мушкетёра», хотя там было много промахов с моей стороны, но, тем не менее, фильм стал популярным, и много хитов оттуда тоже вышло. «Ах, водевиль, водевиль». Несмотря на то, что это водевильная музыка, она была современной для своего времени. Именно поэтому оттуда вышли хиты. Тоже здорово.

Роман КАРМАНОВ: А неудачи из того, что нам кажется удачей?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Неудачи, конечно, бывали. Ну, наверняка бывали. Где-то я бросал работу, например, с режиссёрами не срабатывались. Даже помню момент одной картины. Нужно было писать музыку к этому фильму, и вдруг мне расхотелось. И мне звонит мой учитель, профессор и народный артист СССР Андрей Яковлевич Эшпай и говорит своему студенту: «Максим, а вы не будете против, если я напишу музыку к тому фильму, от которого вы отказались?». Я говорю: «Андрей Яковлевич, ну, конечно, разумеется». Он говорит: «Ещё одна просьба. Можно ли оставить вашу песню в фильме? Она очень удачно вписалась».

Роман КАРМАНОВ: А как это — расхотелось? Обычно говорят: «Я профессионал. Хочу, не хочу, но сел и сделал…».

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Молодой ещё был, молодой. А сейчас уже если ты взялся, надо уже доделывать.

Елена КИПЕР: «Д'Артаньян и три мушкетёра». Вы говорите, что там придираетесь к своему творчеству. А в каком смысле?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Ну, я скажу так: слишком много песен. Нельзя столько. Потом, когда я подружился и стал работать с Леонидом Дербеневым, вот он очень следил за этим. Он говорит: «Вот это получилось, а вот это мы в следующую картину». Почему? Он отвечает: «Нельзя - один хит убивает другой».

Роман КАРМАНОВ: Это практически мюзикл уже.

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Это даже не мюзикл, это больше. Потому что даже в мюзикле песен в таком количестве не может быть. Там слишком много разных композиций. В мюзикле должен быть какой-то лейтмотив, на чём-то должно строиться, там должна быть музыкальная драматургия. А здесь просто набросано огромное количество песен.

Елена КИПЕР: Говорят, что ваше влияние было не только музыкальным, но и что Михаила Боярского вместо желаемого Абдулова фактически выбрали вы...

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Мы с Сашей были очень дружны, но Саша, можно сказать, обладал недостаточной музыкальностью. Нужно же, чтобы было разнообразие. А Боярский, несомненно, когда он ко мне пришёл по просьбе режиссера, чтобы я его попробовал... Во-первых, Боярский берёт ноты, потом откладывает их и идёт петь. Все! Картинка сразу и так здорово. Я сказал режиссеру: «Юра у нас есть Д'Артаньян».

Роман КАРМАНОВ: Задам вопрос от всех телезрителей: почему раньше было столько прекрасных музыкальных фильмов, и куда они, в общем, подевались?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Но, думаю, мой ответ таков: во-первых, нет режиссёров, которые умели бы и хотели это делать. Во-вторых, деньги. Все говорят, что их нет. А вы знаете, что американские киномюзиклы — самые дешёвые картины? Они гораздо дешевле любого блокбастера. Средняя стоимость американского мюзикла ниже, чем у всех других жанров. Вот что интересно. Дешевле вестернов, полицейских боевиков и так далее. Так что на их месте я бы не говорил, что дело в деньгах. Здесь причина не в этом. Музыкальные фильмы снимали Александров, Пырьев, потом Рязанов подхватил эту эстафету, Юнгвальд-Хилькевич, Кинехидзе. Это была живая традиция музыкальных фильмов. Это были мастера своего дела, ничуть не уступающие американским. Но их больше нет. Я практически ушёл из кино. Сейчас мне предлагают один большой музыкальный проект, не знаю, получится ли.

Роман КАРМАНОВ: Если посмотреть на проект «Старые песни о главном», каждая вторая песня там — из фильма. Очевидно, что именно кино сделало эти песни знаменитыми. Разве для режиссёров это не вызов?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Это было очень важно, и режиссёры это прекрасно понимали. Если в кино, даже не в музыкальном, использовалась песня или две, хотя бы одна из них должна была стать хитом. Иначе не было смысла в том, чтобы просто что-то звучало. Еще одна важная фамилия — Леонид Нечаев. Он снимал замечательные музыкальные фильмы. Помните? «Красная Шапочка», «Буратино» — чудесные детские музыкальные фильмы. Они были просто на уровне… Даже не голливудских, а диснеевских художественных фильмов. Как-то Нечаев пришёл к нам с Дербенёвым, с которым мы уже начали работу над картиной и что-то там играли. Он послушал и говорит: «Нет, вот это — нет, вот это тоже нет». В общем, идёт работа, а он всё время отбрасывает варианты. Дербенёв отвёл меня на кухню и говорит: «Слушай, он страшный человек». Я спрашиваю: «Почему?». Он отвечает: «Не даст хита написать».

Роман КАРМАНОВ: А в чем утешение теперь? Ну, то есть, где интересы?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Мой интерес сейчас сосредоточен исключительно на театре. Я вообще никогда не был эстрадным композитором. Всё, как вы правильно сказали, пришло из кино, из театральных спектаклей. А потом я понял — всё. Я сказал свои слова, больше не получится. Время как волна - ты не можешь его догнать. Нельзя же мне сейчас соревноваться со спринтером на стадионе — это было бы неправильно. Так и здесь — нужно знать своё место. И я его точно узнал. Эстрадные песни, или так называемая поп-музыка, — для меня это закрытая тема. Хотя недавно я получил приз «Шансон» за эстрадную песню. Поэтому сейчас для меня театр — это великолепное место для применения мелодического дара, для драматургии, с которой я всегда работал. Мне это нравится.

Роман КАРМАНОВ: А в чём основная радость в театре? Вот вы можете сразу увидеть реакцию. Вы можете всё, что хотите.

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Ну, зритель, конечно, зритель. Вы знаете, у меня есть небольшой рекорд. Причём обнаружил его не я, а агентство «Театральный агент», которое занимается правами. Они мне сообщили: «Знаешь, ты рекордсмен. Твои спектакли идут более чем в 100 театрах по всей стране, и в двух третях из них ставят сразу по два или три твоих произведения. В том числе «Три мушкетёра», «Мэри Поппинс» — их играют везде. А «Летучий корабль» вообще рекордсмен! Его ставят даже в оперных театрах». Оперные театры по всей стране! Это вообще немыслимо.

Елена КИПЕР: Раз создал и оно становится народным.

Роман КАРМАНОВ: А как вы относитесь к новым технологиям? Вот, например, искусственный интеллект — если загрузить в него всё наследие Максима Дунаевского, то, в принципе, он сможет выдать что-то стоящее?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Нет, не выдаст. Он просто повторит. Хотя, возможно, я ошибаюсь, и всё это ещё впереди. Ведь в кино пришли диджеи. В большинстве своём — люди, которые просто смешивают звуковые дорожки. И всё. То есть композиции как таковой там нет. Это звук, это атмосфера, но это не музыка. Такую «музыку» может писать каждый, немного освоив программирование и медийные технологии. Будь то студент-консерватории, композитор или диджей. Сделать из композитора музыкального программиста можно, а вот наоборот — уже нет. И вот как раз мы говорили с ребятами, что искусственный интеллект скоро вытеснит именно их. Композиторов — нет, а вот их — да.

Елена КИПЕР: Это же отличный ответ. Так, а кто такой композитор? Чем пишется настоящая мелодия:

Максим ДУНАЕВСКИЙ: В чём химия? Ну, если заглянуть в учебники, то мелодия — это просто последовательность нот в определённом ритме и метре. Скучное определение. А дальше начинается магия. Перед съёмкой мы говорили, что уже всё написано. Да, но ведь количество комбинаций — астрономическое. Возьмём обычную гамму. Казалось бы, ничего особенного. Но в правильном исполнении она становится одной из величайших мелодий в мире. Всё зависит от того, как это сделано. Просто перебрать нотки — получится гамма. А вот если вложить в неё душу — родится музыка. Дальше — это чувство. Никто этого не комбинирует, на самом деле, это возникает в голове. Музыка рождается, её не сочиняют. Поэтому определить, что такое композитор, невозможно.

Роман КАРМАНОВ: Вам встречаются композиторы талантливые?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Да, конечно. У меня студенты есть, ученики замечательные. Просто классные.

Роман КАРМАНОВ: В чем их шанс, который вам дало, например, кино в своё время?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Масса молодых музыкантов и певцов приходит. Ой, а как нам стать звёздами? А давайте поучимся, говорю - получится очень правильная идея. А дальше — это всё случай. Да, вы должны этот случай приближать. Вы не можете лежать на кушетке и ждать. А ещё раньше, и без телевизора. Как вообще это было?

Роман КАРМАНОВ: Ну, тогда был Д'Артаньян - был музыкальный фильм.

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Вы знаете, мой отец Исаак Дунаевский, когда не было телевизора и никто не знал, как он выглядит, когда он приходил на вокзал, вокруг него собирались толпы людей, которые пели его песни и задерживали поезда? Вот как это? Его узнавали. Каким образом? Где-то в каких-то новостях, там, кусочки. Какие-то портреты где-то в газетах.

Роман КАРМАНОВ: А есть ли какие-то песни сейчас, которые вызывают у вас искреннее восхищение? Вот вы слышите их и думаете: ох ты, получилось!

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Да-да, бывает. А почему? «Талантливо» никуда не девается, оно есть все равно.

Роман КАРМАНОВ: Проект «Музыкальное сердце театра». Я с огромным восхищением отношусь к нашим великим, которые вместо того, чтобы почивать на лаврах, которые заслужили, все несут такие крутые проекты. Как возник этот проект? Для чего?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Я вам скажу, почему. У киношников есть свои премии, и они весомые — «Золотой орел» и «Ника» существуют с начала 90-х годов или даже с конца 80-х. У театралов не было таких премий. Была «Золотая маска», но это общетеатральная премия. Была «Хрустальная Турандот» — зрительская премия. А вот премии специально для музыкального театра не было. Она нужна не для того, чтобы потешить своё честолюбие, а чтобы отмеченные люди воодушевлялись и ставили новые спектакли. И очень хорошие продолжали работать. Артистов также нужно отмечать. И вот, наконец, появился человек, которого я давно знал. Он взял на себя функции продюсера и директора этого дела, и взял правильно. Потому что если у нас нет государственной поддержки в чём-то, то оно задыхается. А вот когда поддержка есть, тогда появляются и спонсоры. О, значит, их поддерживают. Вот это очень важная поддержка. Такая у нас история, такая страна. У нас театр поддерживается, у нас кино поддерживается государственно, и это правильно. Государственные театры есть и в Германии, и в Англии. Мы, по сути, создали академию, а не жюри, которое где-то тайно совещается и непонятно, кому премии раздают. Это академия, в которой сегодня 200 человек и все они голосуют.

Роман КАРМАНОВ: То есть музыкальный театр в нашей стране — это перспектива?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: В одном Петербурге 90 мюзиклов идёт. Невероятная цифра. Там действительно на мюзиклы люди ходят гораздо лучше, чем в Москве.

Роман КАРМАНОВ: Почему тогда, если люди идут на мюзиклы, не делают музыкальное кино? Если я правильно понимаю, должен появиться какой-то режиссёр, который для себя решит, что это важная задача — сделать музыкальный фильм.

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Просто сказать: «Я хочу снять» — не получится. Эта дорожка уже прервалась. Она висит над пропастью. Как её снова перекинуть через пропасть? Кто-то должен начать. И, скорее всего, продюсер.

Роман КАРМАНОВ: А давайте совершим невозможное и спросим продюсера. Ну, говорите, продюсер, почему не ставите музыкальные фильмы?

Елена КИПЕР: Сама не понимаю. Однозначно это востребованный жанр.

Роман КАРМАНОВ: Допустим есть условный продюсер Елена Кипер... Есть ПФКИ. Дальше к кому идти? Раньше было понятно к Дунаевскому или к Рыбникову. А сейчас к кому идти, спросит продюсер. Это ж надо найти нового Дунаевского и Рыбникова. И чтобы эта химия где-то снова случилась.

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Я думаю, что здесь есть разные пути. Во-первых, можно сначала аккумулировать и посмотреть, что у кого есть. Ведь какие были этапы? Американцы, например, которые являются основоположниками жанра мюзикла и киномюзикла, сначала снимали театральные постановки.

Роман КАРМАНОВ: Так, ну вот мы там сейчас есть уже почти.

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Второе, когда это надоело, наоборот, они стали ставить киношные произведения на сцене. Почему? Потому что название стало популярным, оно уже привлекает, кто-то знает, кто-то слышал и так далее. Сегодня наступил третий этап. Сегодня классная литература, классная драма или комедия могут послужить основой. То есть материал нужен. Не просто задуматься и сказать: давайте сделаем... А что?

Елена КИПЕР: По этому пути идёт огромное количество западных кинокомпаний, потому что они берут основу из книг. Они экранизируют уже полюбившиеся произведения. А музыка, опять же, создаёт образы, потому что те образы, которые вы создали своей музыкой, мы не представляем Мэри Поппинс по-другому в нашем кино.

Роман КАРМАНОВ: Что уже есть на год?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Замечательные стихи на мюзикл «Душечка» по одноименному рассказу А.П Чехова написал 93-летний Юра Ряшинцев – автор песен для фильмов «Д’Артаньян и три мушкетёра» и «Гардемарины, вперёд!». Лёгкая, комедийная и в то же время драма. Я написал мюзикл за четыре дня. И пошёл показал в театр. Иногда и на ходу сочинялось. Когда я, не написав главную песню, прихожу к режиссёру и понимаю, что сейчас он меня спросит: «А песня-то где?». Я говорю: «Я текст забыл дома». А режиссер: «Позвони сейчас Дербенёву, он тебе продиктует». Безвыходное положение. Я звоню и говорю, медленно, чтобы он понял: «Лёня, я сейчас нахожусь у Квинихидзе Лёни, и текст твоей песни забыл дома. Ты мне можешь продиктовать?». Пауза, потом он говорит: «Продиктовать могу, но хочу тебя предупредить, не дешеви наш труд. Не работай при клиенте». И пока он диктует — я сочиняю. Кстати, он сам так делал, между прочим.

Елена КИПЕР: Какая у Вас любимая песня?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Очень трудно назвать. Когда начинаешь называть, оказывается, и это есть, и то есть, и эту поют, и эту любят. На концертах у меня весь зал поёт, и я думаю: а что же из них лучше, если они всё это поют? И не только старшее поколение — молодёжь поёт. Откуда они знают слова, я не представляю себе.

Роман КАРМАНОВ: Часть культурного кода.

Елена КИПЕР: Передаётся с генами от родителей.

Роман КАРМАНОВ: Сейчас я задам неожиданный вопрос, который вам никогда не задавали, я уверен. Где вы берёте энергию на это всё?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Вот энергия, это и есть самое главное, что у нас есть. Как только она заканчивается по непонятной причине, вот тогда всё умирает — творчество, сила, любовь. И ты стареешь и сидишь дома.

Роман КАРМАНОВ: А никогда такого периода не было, когда сил не осталось и нужен отдых?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: У нас давно уже есть своё местечко на Чёрном море в Болгарии, в Золотых Песках рядом с Варной. Туда я приезжаю и отдыхаю. Хотя у меня там инструмент есть и всё для работы. Но первые две недели точно я отдаюсь полностью морю и солнцу.

Роман КАРМАНОВ: Лень матушка вам вообще не свойственна, что ли?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Лень матушка… Я не верю в человека, который говорит, что не ленив. И тогда он бездарен. Если человек может все время работать с утра до вечера, он бездарен. Это графомания. Во многих вещах, не обязательно в этих.

Елена КИПЕР: А бывает так, что сложно идёт материал?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Ну, конечно, бывает. Ну, не идёт что-то, не получается. Видимо, не лежит сердце что-то. Но, с другой стороны, профессионализм можно в себе преодолеть. Это преодолеть и всё равно сделать. Но правильно ли это? Вопрос такой. Два года я не мог отказать одной драматургессе. Причём она известная, она для многих театров пишет. В итоге она сама признала, что хотела со мной поработать, но, видимо, не получится.

Роман КАРМАНОВ: У вас есть какой-то привычный горизонт планирования, не знаю, там, на три месяца вперёд, на год вперёд?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Нет, какой-то горизонт есть, но не очень далёкий. Ну, как мы полагаем, а Бог располагает. Не смеши Бога.

Елена КИПЕР: А задачи вы перед собой ставите? Музыкальное кино, например.

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Музыкальное кино, да. Но дело в том, что я литературно слаб. Я легко люблю править, допустим, готовые тексты, можно, готовую драматургию, можно там что-то находить, переделывать, но, когда она перед глазами. А вот придумать — тут мне Бог литературного дара не дал. Поэтому я жду момент, какую-то мотивацию в виде материала.

Елена КИПЕР: А вы материал поэтический, когда его вам кто-то даёт, можете под себя изменить?

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Да, конечно. Пример – ваш любимый фильм «Мэри Поппинс». Там был написан сценарий замечательным, потрясающим сценаристом Володским, который колоссальное количество гениальных сценариев написал. Сценарий великолепный по скучнейшей книжке. Вот и я думал, как же сделать из этого музыкальную картину, чтобы она была естественной. Просто песню приделать — что-то вот не хотелось. Надо, чтобы музыка рождалась самим сценарием, самим действием рождалась. Как это сделать? Я придумал. Я придумал именно, что главный герой будет Битлом. Это должен быть Леннон. Он рождает всю эту музыку. Этот лентяй, который только сидит и на гитаре играет. Вот он и рождает всю эту музыку. И тогда Володский переписал эту часть сценария именно под него.

Роман КАРМАНОВ: Я тут встретил одного великого социолога, который мне сказал с удивлением, что согласно социсследованию, появился еще один кризис уже старшего возраста – третий по счету у мужчин. Раньше был кризис среднего возраста, когда мужчина начинает заново что-то. А в 70-75 лет мужчины меняют облик - косуха, мотоцикл, вот это вот всё. А всё почему? Раньше это происходило в 45, там условно. Сейчас вот, дорогие друзья, вы видите Максима Исааковича Дунаевского, который является собой просто подтверждением того, что вот этот третий, четвёртый, пятый, шестой возраст - они существуют.

Елена КИПЕР: Невероятная энергия, да.

Роман КАРМАНОВ: Замечательный композитор, народный артист, любимец всей страны Максим Исаакович Дунаевский, который был сегодня с нами.

Максим ДУНАЕВСКИЙ: Спасибо вам за встречу прекрасную, которая дала возможность и мне как-то тоже поболтать.