Музыкант, продюсер и лидер группы «Руки Вверх!» Сергей Жуков стал гостем нового выпуска культурного шоу Президентского фонда культурных инициатив «Без сценария» — проекта, где герои делятся своими взглядами на искусство, творчество и жизнь. Именно с такого харизматичного героя и стартовал второй сезон проекта, который полюбился тысячам россиян. В беседе с ведущими — генеральным директором ПФКИ Романом Кармановым и Олесей Гариповой — артист рассказал, как спустя десятилетия возвращается к сцене в новом амплуа: автора и продюсера военно-патриотического мюзикла «Ты у меня одна», премьера которого состоялась 16 октября 2025 года в Московском губернском театре при поддержке Фонда. И, к слову отметим, что эта премьера стала событием театрального сезона столицы. Читайте печатную версию выпуска шоу  «Без сценария». 

РОМАН КАРМАНОВ: Дорогие друзья, в эфире долгожданный выпуск программы «Без сценария». Сегодня у нас в гостях человек-музыкант, человек-звезда, человек-семьянин, человек-волшебник — Сергей Евгеньевич Жуков. Как долго мы вас ждали!

СЕРГЕЙ ЖУКОВ: Здравствуйте!

РОМАН КАРМАНОВ: Если бы в креативных индустриях существовали «живые классики», Сергей, без сомнения, занял бы первое место в этом пантеоне. Человек, который не просто всю жизнь занимается музыкой, но и успешно реализует себя как предприниматель. И, конечно, нельзя не отметить: семьянин, отец, воспитатель нового поколения творческих людей. Предлагаю начать с главного информационного повода. 16 октября в Губернском театре прошла премьера мюзикла «Ты у меня одна». Это не концерт «Руки вверх!», а серьёзная постановка. Откуда возникла идея создать этот спектакль?

СЕРГЕЙ ЖУКОВ: Я из того поколения, которое выросло в СССР, когда добрые, правильные ценности имели большое значение. Мы с детства впитывали семейный настрой, уважение к прошлому, гордость за дедов и прадедов — это чувствовалось в каждом доме. У меня было два деда, оба прошли всю Великую Отечественную войну. Дед по маминой линии, Наиль Набиевич, вернулся только в 1947 году — освобождал Европу. А дед Михаил, по папиной линии, служил артиллеристом, дошёл до Победы без ранений и после войны стал главным архитектором нашего города — Димитровграда. Это город, созданный для института атомных реакторов, и я горжусь, что дедушка буквально своими руками строил его, создавал после таких тяжёлых времён. Мы росли в семьях, где было принято просто сесть рядом с дедом и поговорить — послушать, как это было. С шести лет я выступал в ансамбле народных инструментов и пел песни Победы. Знаете, что удивительно — сегодня таких песен почти нет. И это немного грустно. Может, прозвучит по-стариковски, но когда слышишь любую песню военных лет, она моментально вызывает слёзы. Потому что это были честные песни — о боли, о надежде, о людях.

Я давно хотел создать то, что выразит мою любовь к прадедам, моё отношение к подвигу поколения, к тем, кто прошёл через войну. Эту идею я вынашивал больше шести лет. Писал, откладывал, сомневался — кому это нужно? Ведь, казалось бы, Жуков, певец песен вроде «Ай-яй-яй», вдруг выходит с мюзиклом о Великой Отечественной. Кто-то бы сказал: зачем? Но я не хотел, чтобы это выглядело как модная попытка быть «патриотичным». Это не про тренд — это про внутреннее. Мы такими выросли, и другими уже быть не можем. Теперь нужно научить этому своих детей.

У меня большая семья — пятеро детей. И традиции для нас очень важны. Это фундамент, на котором строится воспитание. Мы всегда собираемся вечерами, обсуждаем день — что было хорошего, что не получилось. У нас есть особые часы, когда можно рассказать, что сделал не так, и тебя не будут ругать.Это правда работает. Ребёнок понимает, что может открыто рассказать, не боясь упрёков или наказания. А потом мы вместе разбираем, почему это случилось и как избежать ошибки в будущем. И вот мои дети удивительным образом тянутся к музыке и творчеству прошлого поколения. Мы вместе решили: хочется создать семейный рассказ. Но не автобиографию — не про нас. Так появилась история мальчика, который в первые дни войны потерял маму. Немцы угнали её в плен, и он проходит через всю войну, все ужасы и испытания, ведомый только любовью и надеждой найти её. Этот спектакль не о войне — он о людях. О силе, о любви, о душе. О величии поколения, которое, кажется, сейчас уходит, но которое нельзя забывать. Мы снимали кадры для спектакля и познакомились с потрясающей женщиной — бабушкой из села Ильинское. Ей 99 лет. Она рассказывала: «Мамка, помню, снег натопит, по кружке всем нальёт — попили, идите работать. Вот и поели». Я слушал — и понимал: это же настоящая история, жизнь людей. Я спросил её: «Бабушка, можно я приведу своих детей? Расскажите им всё это сами». Потому что это нужно слышать. И когда появилась возможность сделать спектакль и показать такие истории — я невероятно обрадовался. С тех пор творчество буквально «полилось»: я написал 15 песен специально для этой постановки.

РОМАН КАРМАНОВ: Эти песни писались сразу для спектакля, с учётом его истории?

СЕРГЕЙ ЖУКОВ: Да, уже тогда стало ясно, о чём должна быть каждая следующая песня. Мне хотелось раскрыть историю через музыку. И знаете, что оказалось самым удивительным? Самыми сильными, пронзительными песнями стали не грустные, где хочется плакать, а весёлые. Их было в тысячу раз сложнее написать, потому что тогда ведь никто по-настоящему не веселился.

ОЛЕСЯ ГАРИПОВА: Но песни всё равно были весёлые.

СЕРГЕЙ ЖУКОВ: Конечно. Без них нельзя. Возьмите «Раскудрявый клён зелёный» — вроде бы бодрая мелодия, но у всех сердце разрывалось. Эти песни шли через крик души. Когда я начал писать песню про госпиталь, понял, что не могу делать её о боли или ранах. 

РОМАН КАРМАНОВ: Кто задействован в мюзикле?

СЕРГЕЙ ЖУКОВ: Главную роль исполняет мой сын Энджел. Когда я начинал писать песни, ему было около 10 лет. Сейчас ему 15, и это как раз тот возраст, когда мальчишки в 40-е уходили на фронт. Он воплощает образ тех, кто повзрослел за один день. Его герой ищет маму. А я сам играю фронтового артиста — участника музыкальной бригады, которая выступала в госпиталях и на передовой. Думаю, это моя роль — по духу и по сердцу. Это мой первый театральный дебют.

РОМАН КАРМАНОВ: Эти песни писались сразу для спектакля, с учётом его истории?

СЕРГЕЙ ЖУКОВ: Да, уже тогда стало ясно, о чём должна быть каждая следующая песня. Мне хотелось раскрыть историю через музыку. И знаете, что оказалось самым удивительным? Самыми сильными, пронзительными песнями стали не грустные, где хочется плакать, а весёлые. Их было в тысячу раз сложнее написать, потому что тогда ведь никто по-настоящему не веселился.

ОЛЕСЯ ГАРИПОВА: Но песни всё равно были весёлые.

СЕРГЕЙ ЖУКОВ: Конечно. Без них нельзя. Возьмите «Раскудрявый клён зелёный» — вроде бы бодрая мелодия, но у всех сердце разрывалось. Эти песни шли через крик души. Когда я начал писать песню про госпиталь, понял, что не могу делать её о боли или ранах. 

РОМАН КАРМАНОВ: Кто задействован в мюзикле?

СЕРГЕЙ ЖУКОВ: Главную роль исполняет мой сын Энджел. Когда я начинал писать песни, ему было около 10 лет. Сейчас ему 15, и это как раз тот возраст, когда мальчишки в 40-е уходили на фронт. Он воплощает образ тех, кто повзрослел за один день. Его герой ищет маму. А я сам играю фронтового артиста — участника музыкальной бригады, которая выступала в госпиталях и на передовой. Думаю, это моя роль — по духу и по сердцу. Это мой первый театральный дебют.

ОЛЕСЯ ГАРИПОВА: Признайтесь, мы ведь привыкли видеть вас весёлым — Сергея Жукова из «Руки Вверх!». Ваше творчество всегда было лёгким, жизнерадостным: фильмы, сериалы, песни про 90-е, про любовь, про молодость. А здесь — такое серьёзное погружение. Это значит, что с весёлым образом придётся попрощаться?

СЕРГЕЙ ЖУКОВ: Знаете, я часто вспоминаю одну историю. В самом начале карьеры меня как-то пригласили на интервью — не помню уже, какой телеканал. Тогда «Крошка моя», «Ай-яй-яй» звучали повсюду. И журналист спрашивает: «Вы поёте уже 2 года, у вас хиты, но сколько это может продолжаться? Ещё лет 5, 10? Ведь вы не будете петь «Крошку мою», когда вам будет 30 лет?». Я тогда смеялся: «Конечно, нет! Ну о чём вы?». Проходит 10 лет, у группы «Руки Вверх!» - юбилей. Новое интервью — и снова тот же вопрос: «Сергей, вы ведь уже 10 лет поёте про девчонок, юбчонки... Вам уже за 30. Сколько ещё?». Я отвечаю: «Ну, может, ещё пару лет. Ну, пять максимум». А теперь я даю интервью и говорю честно: «Я буду петь, пока хватит сил в ногах». С возрастом приходит понимание: если есть силы и желание — почему бы не продолжать? Я хочу быть как Мик Джаггер — выступать до 80-ти лет. С опытом приходит осознание, что каждый человек должен создать нечто своё — не ради моды или спроса, а ради себя. Нужно пробовать новое, открывать грани, брать новые вершины. Вот почему я решился на музыкальную постановку в Губернском театре. Это мой первый театральный проект и одновременно первый опыт как продюсера. Для меня это совершенно новое направление.

РОМАН КАРМАНОВ: Раз уж мы вернулись в 90-е, не могу не спросить: я недавно смотрел хит-парад 1997 года — там было много отличных песен, но почему-то именно вы и Кадышева до сих пор собираете по 70 тысяч человек. В чём феномен?

СЕРГЕЙ ЖУКОВ: Есть один удивительный момент, который я заметил случайно. На концертах я однажды спросил в зале: «Друзья, кто уже был на выступлении “Руки Вверх!”?». Подняли руки примерно 10%. Я удивился. Спрашиваю: «А кто сегодня впервые?» — и тут подняло руки 90% зала! И так — в каждом городе. Я понял, в чём секрет. Мы не фанатская группа, куда ходят одни и те же люди годами. Мы — как родник, который постоянно подпитывается новыми слушателями. На следующий концерт приходят и те, кто был раньше, и новые зрители, которым понравилось. Они приводят друзей, родственников — и вот уже второй концерт в том же городе. Так и получается: 70 тысяч зрителей, а потом — ещё и вторые «Лужники». Для артиста нет большего счастья, чем видеть в зале не только своих ровесников, а молодую публику, которая поёт твои песни, словно они написаны вчера. Вот почему мы до сих пор живём и дышим сценой. Молодёжи на концертах около 30%.

ОЛЕСЯ ГАРИПОВА: Получается, что на концерты приходят в основном те, кто только недавно вырос, но уже знаком с вашими песнями.

РОМАН КАРМАНОВ: Да нет, подождите, ведь на сцене — и Жуков, и Кадышева. Откуда у вас такой неиссякаемый источник слушателей? Ведь если зал вмещает 70 тысяч человек, то, выходит, только 7 тысяч — это те, кто уже был, а остальные пришли впервые?

СЕРГЕЙ ЖУКОВ: Да, именно так. И это абсолютная правда. Любой может прийти на концерт и сам это увидеть — я же не могу подговорить людей заранее, кто будет поднимать руки. Даже команда удивляется: «Так не бывает!». Но это происходит. Кто-то услышал от друзей: «Пойдём на “Руки вверх!”, там шарики падают, атмосфера невероятная!». И так один зовёт другого, тот — следующего, и волна растёт.

РОМАН КАРМАНОВ: Это многое объясняет. Я был на одном из последних концертов, кажется, в «Лужниках», и действительно заметил: вокруг меня половина публики явно пришла впервые, а кто-то пытался вспомнить слова песен — и всё равно получалось по-домашнему. И всем классно.

СЕРГЕЙ ЖУКОВ: Это же здорово, когда каждый чувствует себя «своим». После первых минут все расслабляются — поют, обнимаются, радуются. Атмосфера невероятная: море девушек, веселье, как в лучшие времена. Но появилась и новая тенденция — теперь примерно половина зрителей — мужчины. Я всегда шучу, что дожил до этого момента. Если в начале карьеры, в конце 90-х, от визга девчонок буквально звенело в ушах — «Серёжа, женись на мне!», «Хочу от тебя ребёнка!» — то теперь слышишь совсем другие крики: «Серёга! Давай!». И я спрашиваю: «Ребята, вы-то чего тут делаете?». А потом смотришь — они приходят с жёнами, с детьми. Это ведь те же самые парни, которые когда-то дома слушали наши кассеты, грустили под «Алёшку», но никому не показывали. А потом выходили на улицу, садились в «девятку», включали «Руки вверх!» и ехали по району — короли микрорайона. Тогда признаться в этом было «не по-пацански». А теперь им по 40-50 лет — и они спокойно говорят: «Люблю Серёгу!». Вот они, наши родные слушатели. Поэтому сейчас на концертах царит невероятное единение — люди разных возрастов, но с одной энергией.

РОМАН КАРМАНОВ: Это многое объясняет. Я был на одном из последних концертов, кажется, в «Лужниках», и действительно заметил: вокруг меня половина публики явно пришла впервые, а кто-то пытался вспомнить слова песен — и всё равно получалось по-домашнему. И всем классно.

СЕРГЕЙ ЖУКОВ: Это же здорово, когда каждый чувствует себя «своим». После первых минут все расслабляются — поют, обнимаются, радуются. Атмосфера невероятная: море девушек, веселье, как в лучшие времена. Но появилась и новая тенденция — теперь примерно половина зрителей — мужчины. Я всегда шучу, что дожил до этого момента. Если в начале карьеры, в конце 90-х, от визга девчонок буквально звенело в ушах — «Серёжа, женись на мне!», «Хочу от тебя ребёнка!» — то теперь слышишь совсем другие крики: «Серёга! Давай!». И я спрашиваю: «Ребята, вы-то чего тут делаете?». А потом смотришь — они приходят с жёнами, с детьми. Это ведь те же самые парни, которые когда-то дома слушали наши кассеты, грустили под «Алёшку», но никому не показывали. А потом выходили на улицу, садились в «девятку», включали «Руки вверх!» и ехали по району — короли микрорайона. Тогда признаться в этом было «не по-пацански». А теперь им по 40-50 лет — и они спокойно говорят: «Люблю Серёгу!». Вот они, наши родные слушатели. Поэтому сейчас на концертах царит невероятное единение — люди разных возрастов, но с одной энергией.

РОМАН КАРМАНОВ: И всё же, в чём секрет вашей популярности? Этот вопрос вам, наверное, задавали тысячу раз.

СЕРГЕЙ ЖУКОВ: Конечно. Обычно я шучу, что просто очень богат и всех купил, чтобы меня любили. Но если честно, я сам не знаю ответа. Никаких формул или волшебства нет — вернее, оно есть, но как оно работает, я не понимаю. Знаю одно: это возможно только тогда, когда человек по-настоящему любит своё дело и людей, ради которых работает.  Ещё, думаю, нам помогло время. В 90-х были «Иванушки International» — проект Матвиенко, где каждый был со своим образом: рыжий, спортивный и романтик. Был Губин — милый, аккуратный. Но не было никого «своего», простого парня, такого, как сосед из соседнего подъезда. И вот мы с Лёшей — два парня в спортивных костюмах, без пафоса, просто с улицы. Вышли и спели «Крошку мою», «Чужие губы» — и люди сказали: «Так он же наш!». Кто-то говорил — из Костромы, кто-то — из Омска. Все считали, что мы «свои». Эта простота, искренность — без вычурных костюмов, стразов и декораций — и стала, наверное, главным секретом.

ОЛЕСЯ ГАРИПОВА: Это была продюсерская история?

СЕРГЕЙ ЖУКОВ: Тогда мы ещё не были продюсерами — просто очень хотели петь. Мы бесплатно работали на студии, писали песни для других. Не знаю, знаете ли вы, но я написал огромное количество песен для группы «Демо». Мы не стремились афишировать это, просто нам хотелось творить. Всего у нас — 396 песен.

РОМАН КАРМАНОВ: Это с учётом других исполнителей?

СЕРГЕЙ ЖУКОВ: Да, хотя их было не так много. Но представьте: по тем правилам можно было выпускать один альбом в год — так было принято. Сейчас рэперы выпускают по альбому чуть ли не каждую неделю, а тогда всё происходило медленно. Пока кассеты доедут до Владивостока, пройдёт два месяца. Потом они расходятся по ларькам, телевидение покажет клип ещё через пару месяцев. В альбоме — 15 песен, а нам хотелось творить без остановки. Поэтому мы писали и для себя, и для других.

РОМАН КАРМАНОВ: Где вы всё это писали?

СЕРГЕЙ ЖУКОВ: Дома. Стоял диван, на нём спал Лёша. Рядом — монитор, клавиши. Я что-нибудь играю, а Лёша говорит: «Фигня какая-то». Я отвечаю: «Значит, будет хит». Так и писали.

Мы ведь тогда жили вместе — денег не было. Первый раз нашу песню поставили на радио — и это был нонсенс. Впервые её крутили на «Радио MAXIMUM», на рок-станции, утром, во время зарядки. Мы стояли на кухне, услышали — и начали прыгать по столу от радости. Два здоровых мужика, я и Потехин, на кухонном столе с посудой! Это была чистая радость — настоящая, человеческая.

РОМАН КАРМАНОВ: А каким вы тогда представляли себе шоу-бизнес? Что ждали? Концерты, награды, «Песню года»?

СЕРГЕЙ ЖУКОВ: Мы мечтали, как Леонтьев, «попасть в ящик». В телевизор. Когда вышел наш первый клип «Малыш», нас в нём почти не было — пара движений, притоп ногой, и всё. Мы радовались: «Класс! Клип сняли!». Я приезжаю в Димитровград, мама сияет: «Серёжа, тебя все видели! В утренней почте показывали!». На следующий день начали звонить со всей страны: «Хотим пригласить “Руки Вверх!” на концерт!». А у нас — всего две песни. Приходилось их повторять, делать ремиксы, петь снова. Тогда добавляли версии: английскую, студенческую.

РОМАН КАРМАНОВ: То есть вы уже тогда были «Руки Вверх!»?

СЕРГЕЙ ЖУКОВ: Да, уже под этим названием. И потом этот творческий поток было невозможно остановить — как в сказке: «Горшочек, вари!».

ОЛЕСЯ ГАРИПОВА: Не было ли у вас «звёздной болезни»?

СЕРГЕЙ ЖУКОВ: Конечно, была. Этого, наверное, никто не избегает в начале карьеры, когда всё вдруг сваливается на тебя. Вопрос лишь в том, что ты с этим делаешь. Я помню тот момент очень ясно, когда почувствовал, как на голове растёт «корона». И тогда я этого испугался — и это спасло. Это было на стадионном концерте. Поле пустое — по нему нельзя было ходить из-за футбольного покрытия. Люди сидели на трибунах, по периметру стояли военные. Нас попросили не провоцировать публику, чтобы никто не выбежал на поле. И вот в середине концерта — 40 тысяч человек, весь город поёт. Я говорю: «Руки влево!» — 40 тысяч человек синхронно двигаются. «Теперь вправо!» — и снова волна. Я кричу: «Тишина!» — и стадион замолкает. И в этот момент я поймал себя на мысли: «Да я же как мессия, управляю людьми». И вдруг говорю: «Кто хочет танцевать — все к нам!». И вижу, как 20 тысяч человек с трибун бегут по траве к сцене. Они приближаются, и я понимаю — сейчас нас просто раздавят. Военные бросаются им навстречу, стреляют в воздух. Нас с Потехиным прячут под сцену под металлические конструкции. Это был тот момент, когда я понял, что власть над людьми — опасная штука. И я осознал, что одним словом чуть не задавил большое количество детей. Поэтому мы всегда старались петь такие песни, которые дарят добро. Например: «Пусть говорят, что ты некрасива — всё равно будешь самой счастливой. Подрасти немного — и все эти мальчишки прибегут». Мы всегда хотели отдавать людям свет и поддержку. Можно сказать, что это был маленький терапевтический сеанс.

ОЛЕСЯ ГАРИПОВА: А что по поводу «Бабайки»?

СЕРГЕЙ ЖУКОВ: «Бабайка» — это особая история. Уверен, мы ещё обязательно вернёмся к ней через 1-2 года и посвятим этому большую программу. Сейчас в обществе есть огромный запрос на несколько вещей. Первое — на настоящесть. Люди хотят видеть правду. Почему, например, у нас даже «Плакса» стрельнула? Потому что это узнаваемо: так и было, так и есть в школах. Мы показали реальность — и получили отклик. Дети говорили: «Я верю. У меня так же. Мне тоже было тяжело». Учителя и родители соглашались: «Да, у нас тоже такое было». Получился эффект откровенности — и это прекрасно. Люди поверили.

Второе — это объединение поколений, объединение семьи. Потому что и платформам, и телеканалам уже мало одного зрителя — им нужен общий зритель: мама с сыном, бабушка с внучкой, вся семья вместе. Именно поэтому семейное кино сегодня собирает рекордные кассы — потому что это сразу несколько билетов, но главное, это объединяет людей.

И третье — это огромный запрос на русское, своё. А из «своего» у нас, к сожалению, осталось не так много: Чебурашка, Баба-Яга, Домовёнок Кузя… и всё. На Западе — десятки героев: Мистер Икс, Флэш, и прочие. А где наши новые герои? Вот мы и придумали одного — Бабайку.

РОМАН КАРМАНОВ: Бабайку я помню с детства.

СЕРГЕЙ ЖУКОВ: Конечно! Все мы знаем, кто такой Бабайка. Но никто не знает, как он выглядит, где живёт, что с ним происходит. И от этого история становится ещё интереснее — у каждого ведь свой Бабайка в голове. А у некоторых Бабайка — вовсе не чудовище, а дедушка. В Татарстане, например, «бабай» — это старик. Так что трактовать можно по-разному. Мы придумали трогательную, семейную историю — не только для мамы и сына, но для всех поколений. Это история про страхи — про то, чего боятся и дети, и взрослые. Ведь часто ребёнок боится того же, чего когда-то боялся его отец. Мы придумали интересного героя, и, конечно, я не смог обойтись без музыки — это музыкальное кино. Я уже написал материал, и уверен, что песни из фильма станут новыми детскими хитами, которые будут звучать повсюду. Нам давно не хватало песен, которые объединяют всю страну. Добавлю маленький секрет: мы хотим, чтобы Бабайка перестал быть символом страха и стал оберегом от страха. Каждый ребёнок должен захотеть иметь своего Бабайку — не чтобы бояться, а чтобы чувствовать защиту. Мы хотим показать, что есть страхи хорошие и плохие. Бояться темноты — глупый страх. А вот бояться сделать шаг в пропасть — правильный. Об этом и будет наша история. Надеюсь, она получится такой, какой мы её задумали.

ОЛЕСЯ ГАРИПОВА: Сергей, среди ваших интересов мы не нашли упоминания об искусственном интеллекте. Поэтому подготовили для вас эксперимент: мы загрузили в нейросеть тексты ваших песен, и она создала короткие мультфильмы. Сейчас покажем их вам, а вы попробуете угадать, какая песня послужила вдохновением.

РОМАН КАРМАНОВ: Как у вас, кстати, с искусственным интеллектом отношения? Полезная вещь или нет?

СЕРГЕЙ ЖУКОВ: С интеллектом у меня всё нормально — с искусственным сложнее. Если говорить о создании контента, особенно о музыке, то это, конечно, зло. В песню можно вложить только душу, и ни один искусственный интеллект на это не способен.

Ведущие шоу сыграли с Сергеем Жуковым в увлекательную игру и бросили вызов искусственному интеллекту! Что из этого получилось? Смотрите в выпуске!