В новом выпуске подкаста «Креативные индустрии» на Первом канале актриса Светлана Немоляева в беседе с генеральным директором Президентского фонда культурных инициатив Романом Кармановым и с продюсером Еленой Кипер поделилась тем, как ей далась роль черепахи Тортиллы в новой экранизации сказки Алексея Толстого «Золотой ключик, или Приключения Буратино». Актриса рассказывает, как её героиня обрела неожиданную глубину и свежесть, не повторяя классические образы, а также вспоминает первые шаги в кино на съёмках «Доктора Айболита» и работу над культовым фильмом «Служебный роман».

Роман КАРМАНОВ: Дорогие друзья, здравствуйте! Сегодня у нас замечательный и очень актуальный гость, потому что в эти новогодние праздники на широкие экраны по всей стране выходит новая картина «Буратино». И исполнять роль Тортиллы будет наша гостья, народная артистка России, Светлана Немоляева. На вас просто невозможно не любоваться — вы блестяще выглядите.

Елена КИПЕР: Прямо как на приёме у королевы. У меня полное ощущение, будто мы где-то в голливудской сцене.

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Я когда-то играла королеву Елизавету в нашем театре.

Роман КАРМАНОВ: Мы находимся у вас дома, буквально в гостях — в вашем театре. Что для вас первый дом — театр или квартира?

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Первый дом — это дом, где мои дети, где был мой муж, где мои внуки. Это для меня самое главное. Но не менее важен и мой театр, в котором я служу уже 64 года. Я хожу по этим ступеням, по этому полу, по этим лестницам — это тоже мой дом и я его очень люблю.

Елена КИПЕР: Вам никогда не хотелось поменять этот театр? 

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Нет, я очень консервативна по натуре и вряд ли когда-нибудь смогла бы его поменять, даже если бы были какие-то жуткие обстоятельства. А в театре у актёров такие обстоятельства, увы, бывают.

У меня было такое обстоятельство, когда можно было бы развернуться и уйти, но я бы не смогла этого сделать, потому что я люблю свой театр.

Роман КАРМАНОВ: А как менялось отношение к вам внутри театра? Сначала — молоденькая девушка, а потом целая жизнь. Как это происходило?

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Вы знаете, когда моего Сашу — Сашу Лазарева, моего мужа — спрашивали, не надоело ли ему, он отвечал, что он не был так долго в одном театре. Он работал в одном помещении, но в трёх разных театрах: Охлопова, Гончарова и Арцибашева. 

Елена КИПЕР: Каждый раз чувствуется, когда меняется руководитель? 

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Безусловно. Каждый человек привносит своё — свой мир, свой талант, свой дар от Бога. Каждый режиссёр — это своя индивидуальность, своё желание, свой талант. А актёры уже должны приспособиться и пойти за ним. Мы не можем существовать самостоятельно. Бывают, конечно, такие личности, как Раневская или Пельтцер, которые могут высказаться так, что потом это остаётся на всю страну, как присказка. Когда Завадский сказал Раневской: «Вон из театра», она ответила ему: «Вон из искусства». Не каждый на это способен. В основном актёры стараются вместе с режиссёром делать одно общее дело.

Роман КАРМАНОВ: Были разные времена — сложные, тяжёлые, счастливые. Сейчас, по прошествии времени, вы наверняка иначе оцениваете какие-то события.

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Конечно, со временем ты оцениваешь и свою жизнь, и своё творчество. У нас с Сашей был очень тяжёлый период. Когда Гончаров, которого мы боготворили и считали действительно гениальным режиссёром, от нас устал. Я говорила Саше: «Бывает, что появляются другие» — появился Серёжа Яшин, появился Петя Фоменко, появилась Ахрамкова. И за то время, пока нас отставили, мы выпустили замечательные спектакли — «Плоды просвещения», «Кин IV», «Круг» и другие. Даже Миша Казаков, человек не самый добрый и не очень любивший хвалить, а скорее критиковать, написал прекрасную статью в газете «Советская культура» о спектакле Пети Фоменко «Плоды просвещения» так, что я это помню до сих пор: «Если вы не видели спектакль «Плоды просвещения» в Театре Маяковского в постановке Пети Фоменко, то не идите — бегите!». И там совершенно потрясающе играл мой Саша, он исполнял главную роль. Изумительно играли Миша Филиппов, Таня Васильева, Игорь Костолевский и я. Это был спектакль-праздник, спектакль-счастье.

Роман КАРМАНОВ: Каждая фамилия отзывается в нашем сердце — особенно для поколения «под пятьдесят». 

Елена КИПЕР: Вы думали тогда, когда начинали, что окажетесь в кино? 

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Я родилась в кино и первые шаги сделала именно в кино. У меня папа — кинорежиссёр, мама — звукооператор. Когда папа снимал картину «Доктор Айболит» — это была его первая картина, 1936 года, а я родилась в 1937-м… Точнее, фильм вышел в 1937-м, потому что снимали его целый год. Тогда все кино снимали долго. Съёмки проходили на Ялтинской киностудии. Я была совсем маленькой, ещё не умела ходить, и мама с папой брали меня с собой. Свои первые шаги я сделала прямо на съёмочной площадке — на «Докторе Айболите». Так что я родилась в кино. 

Елена КИПЕР: И сейчас детское кино тоже с вами. Совсем скоро — релиз «Буратино». Как вы ощущаете это новое прочтение старых сказок?

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Я, вы знаете, сначала хотела отказаться. Я боялась! Я очень не люблю повторы фильмов. Но это не повтор. Это сказка, написанная давно, просто с новым видением и новым решением. Я боялась сравнения с Риной Зелёной. Ведь то, как она выплывала на кувшинке и пела — просто изумительно. И я сказала режиссёру: понимаете, это будет не в мою пользу. Например, я не пою, а Рина Зелёная пела сама. Пусть голос был не выдающийся, но было очарование, было обаяние. И тогда режиссёр предложил: у нас будет компьютерная графика, и когда вы будете петь «Я сама была такою 300 лет тому назад», вы будете молодеть. И я была настолько поражена, что сказала: это совсем другое дело. Тогда это действительно невозможно будет сравнивать. 

Роман КАРМАНОВ: Я тут подумал, что мы с Риной Зелёной, Владимиром Басовым и со многими другими актёрами познакомились через детское кино. И вы сейчас входите в мир детей, которые познакомятся с вами в этом образе, а потом для них будет и «Служебный роман», и другие картины.

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Я помню своё детство: я пошла в школу во время войны, в 1944 году, и нас тогда водили в театр. Я до сих пор помню спектакль в детском театре «Город мастеров». Я помню его с первого класса. Страшное дело — половину жизни не помню, а это помню.

Елена КИПЕР: А с братом вы в детстве ходили на киносеансы?

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Нас отец буквально за волосы вытаскивал оттуда: сколько можно сидеть? Хотя он сам был кинорежиссёром. Вырвать нас оттуда было просто немыслимо — мы так любили кино. Тогда вообще все любили кино. Все кинотеатры были полные, с утра до ночи шли сеансы.

ВЫПУСК ПРОГРАММЫ

Елена КИПЕР: А Эльдар Рязанов увидел вас в театре?

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Нет, мы с ним были знакомы давно. Мама же — «Мосфильм», папа — «Мосфильм». Я там, по сути, жила, на этом «Мосфильме», вместе с ним ходила, и мы были знакомы очень давно. Он пробовал меня в своих картинах, но никуда не брал. А когда увидел меня здесь, в театре, в своей пьесе — это были «Родственники», — он сказал, что будет меня снимать. Сказал: «Светка, ты как Чаплин в юбке, ты очень смешная, я тебя буду снимать». Я была так горда, что он назвал меня Чаплином в юбке. Я хвалилась, рассказывала всем, что Рязанов так про меня сказал. А потом выяснилось, что он этот комплимент не только мне раздавал. Потом он стал пробовать меня в «Иронии судьбы» (речь о х/ф «Ирония судьбы, или С лёгким паром!» — прим. ав.). Я провалилась с треском. У меня было восемь проб! Он действительно хотел меня взять, но у меня ничего не получалось. Я давно не снималась — у меня был огромный перерыв в кино. У меня было много проблем, я плохо видела, боялась провалиться — и провалилась с треском.

Роман КАРМАНОВ: Это на роль Наденьки?

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Да. Он мне сказал: «Света, можно хуже — но трудно». Я потом где-то рассказала об этом на телевидении, он это услышал и сказал: «Как тебе не стыдно? Как ты так можешь? Я от тебя такого не ожидал. Я никогда такого сказать не мог». Я ему ответила: «Конечно, я сама это придумала».

Роман КАРМАНОВ: А он не объяснил подробнее, что именно было не так?

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Мне и объяснять не надо было — я сама всё понимала. Во-первых, я очень давно не снималась, лет 15. Во-вторых, я была зажата, как стальная рельса, понимаете? А он любил импровизацию, ему нужна была раскрепощенность, свобода. С каждым дублем он делал всё, что хотел. Он просто сиял — от Мягкова все умирали, просто умирали. Все думали, как бы от меня отделаться, потому что я мешала своими зажимами. А он — мастер импровизации. И когда у актёра есть уверенность, что он уже утверждён, что у него всё в порядке, — смелость города берёт. Он был таким. А я боялась. Что со мной только ни делали — восемь проб, это правда, я не вру.

Роман КАРМАНОВ: А сколько времени прошло до «Служебного романа»? И что случилось?

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Совсем немного. Но он действительно хотел меня снимать.

Елена КИПЕР: А вы сказали про этот перерыв — 15 лет. Почему он был?

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Да кто его знает. Я снялась в «Онегине» (речь о х/ф «Евгений Онегин» — прим. ав.) , сыграла Ольгу. Такая пышка. Видимо, этот образ так и остался.

Роман КАРМАНОВ: Хорошее кино.

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Очень. Кино было хорошее, настоящее. И голоса были — дивные. А как Вишневская пела. Я каждый раз, когда её слышала, плакала. Она божественная певица. И это кино сыграло для меня двойную роль. С одной стороны, меня узнали, фильм смотрели, я была на слуху. А с другой — из-за того, что я была такой пышкой, это стало большим препятствием. Куда бы меня ни пробовали — никуда не брали.

То есть приглашали, но в итоге не брали. Я везде терпела фиаско. И Саша мне говорил: «Да не ходи ты никуда». Потому что если его приглашали на пробу, значит, он уже был утверждён. У него не было ни одного провала. А у меня — как только проба, так всё. Он очень за меня переживал и говорил: «Не ходи, будешь страдать». И когда Рязанов прислал мне сценарий «Служебного романа», я его читала и спрашивала: «Саш, как ты думаешь, на лучшей студии страны, у лучшего режиссёра, в замечательном фильме — дадут мне роль или нет?». Он отвечал: «Да спи ты, Светка. Не переживай». Он переживал за меня даже больше, чем я сама.

Роман КАРМАНОВ: А пробы были или без проб?

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Без проб. Утром мне позвонил Рязанов и спросил: «Свет, как тебе сценарий?» Я сказала, что в восторге. А потом добавила: «Вы же опять будете меня пробовать — и я опять провалюсь». Он ответил: «Никаких проб не будет. Я тебя беру — и всё». Он был уже на такой высоте, недосягаемой. Тогда существовали непреложные правила: худсовет «Мосфильма» должен был смотреть четыре кандидатуры на любую главную роль — мужскую и женскую. Обязательно. Без худсовета нельзя было. А ему уже разрешали взять того, кого он хотел. Он сказал: «Я беру Басилашвили, Фрейндлих, тебя и Мягкова». И всё — никаких проб.

Так получилось, что первая съёмка, как это часто бывает в кино, была финальной сценой. Мы стояли с Басилашвили, разговаривали, и Элик отозвал меня в сторону и сказал: «Свет, я тебя прошу — забудь о театре. Забудь, что тебя должны видеть, что ты должна громко говорить». Он так это сказал, что дал мне камертон на всю роль. На всю. С первого дня. За что я ему бесконечно благодарна. А в театре всё было по-другому. Был Гончаров, который кричал так, что все его боялись до смерти. Такого больше не бывает. А здесь приходишь — рай.

Роман КАРМАНОВ: Как вы переключались?

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Переключалась и всё. Как-то мы репетировали со Светланой Мизери «Трамвай "Желание"» первую сцену — мой приезд: я приезжаю к сестре, потому что мне негде жить. И я должна сообщить ей эту ужасную новость — что мне негде жить и я хочу попросить у неё убежища. Я приезжала к ней, шла по такому небольшому, но высокому пандусу, играла полька. Она была довольно весёлая, но у меня она сразу вызывала эмоции — драму и трагедию. Я шла почти со слезами на глазах и говорила себе: только не плачь, только не плачь. И было поразительно, что он с нами разговаривал. Выходила Света, мы начинали говорить, и он всё знал — её текст и мой. А Эльдар Александрович — он был другой. У всех режиссёров разные подходы. У Гончарова было только два человека, с которыми он спокойно работал, потому что чувствовал: они его сразу понимали. Это был Джигарханян и Наташа Гундарева. А все остальные казались ему идиотами-остолопами, потому что не понимали. Если мне понятно, почему вы не понимаете? А актёру ведь нужно прожить это, понять, особенно когда пьесы такие сложные. А у него были дико сложные пьесы, совсем непростые.

Роман КАРМАНОВ: Не скучаете по непростому?

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Как вам сказать… Мне сейчас так много лет, что я мечтаю о том, чтобы сыграть всё то, что я сейчас играю. Часто бывает: актёры забывают текст, слова вылетают, и вдруг возникает ступор — а что дальше? Вот это страшно.

Роман КАРМАНОВ: Но зал-то, я думаю, реагирует с благодарностью.

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Мне хорошо со зрителями.

Елена КИПЕР: Когда вам писали письма после «Служебного романа»?

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Писали много, особенно женщины. И все писали почти об одном и том же: была любовь, привязанность, какое-то увлечение молодости, которое не прошло бесследно. Очень много спрашивали, где это издано, просили прислать стихи.

Роман КАРМАНОВ: Всесоюзная слава накрыла именно после «Служебного романа».

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Вы уж слишком громко говорите. Но что я могу сказать — «Служебный роман» был и остаётся любимым фильмом. Самое поразительное, что, когда мы снимались, как и в «Гараже», мы понимали: снимаем хорошее кино. Это понимали все. Но что фильм станет таким долгожителем, что его будут смотреть даже как новогодний, об этом мы не думали.

Роман КАРМАНОВ: В «Гараже» всё-таки была роль, где можно было немножко «дать Чаплина».

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Я там изо всех сил старалась. Эльдарик меня не останавливал.

Роман КАРМАНОВ: Сейчас время изменилось. С помощью искусственного интеллекта пытаются вернуть любимых — Никулина недавно «оживили». Как к этому относиться?

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Я даже не знаю. Но хочу сказать: конец 70-х, 80-е — это было пиршество талантов: актёров и режиссёров. Не знаю, почему так сложилось. Каждый театр имел феноменальный костяк труппы. Возьмите Ленком, Сатиру, наш театр, Товстоноговского, Любимова, Эфроса, МХАТ. Это было настоящее пиршество. Вы назвали Никулина — и это очень точно.

Роман КАРМАНОВ: Я помню киоски «Союзпечати», карточки актёров, журнал «Советский экран». Сейчас лиц много, ребята талантливые, но часто не можешь вспомнить имя. Личности как будто меньше.

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Была насыщенная театральная жизнь, журналы, люди читали, интересовались. Сейчас смотришь программку — всё мелко, всего так много, что откладываешь и не вникаешь.

Елена КИПЕР: Когда вы растили сына и внуков, читали детские книги?

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Конечно. Я читала всё и сказки рассказывала. Мы с Шуриком, когда он был маленький, ездили в Пушкинский кинотеатр — там был маленький зал мультфильмов. Это было его любимое. Я покупала мороженое, мы садились и смотрели все наши мультики. Он их обожал и очень рано научился читать. То же самое и с внуками — всё это было.

Роман КАРМАНОВ: Создаётся ощущение, что времени вместе было много, но, наверное, его всё-таки не хватало.

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Конечно. Он обижался и до сих пор обижается на то, что мы ему мало времени уделяли. Но теперь, когда он стал и актёром, и главным режиссером, он более снисходителен. Хотя мы всегда брали его с собой на гастроли, старались быть рядом. И внучку тоже брали — она всё время была с нами, играла в спектаклях. Это театральные дети. Внук тоже играл, но пошёл по другой линии — стал кинопродюсером, окончил ВГИК. Он сразу сказал: артистом не буду. А сын и внучка — да.

Роман КАРМАНОВ: Задатки у внука были?

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Мне кажется, да. У сына я это увидела сразу. Отец не хотел, чтобы он был артистом, говорил: пусть будет археологом. А я говорила — ничего не сделаешь, будет артистом. Я это чувствовала. Меня тянет на его спектакли — поражает его мышление, видение, режиссёрские решения. Это для меня открытие.

Роман КАРМАНОВ: Сейчас много говорят о семейных ценностях, но таких историй любви немного. Одна из них — ваша.

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Так было всегда. Секрета никакого нет. Браки совершаются на небесах. Нас свела жизнь, и мы сумели её сохранить. Главное — не держать обиды, не затягивать ссоры. Он всегда первым мирился, говорил: «Светка, я не могу полчаса с тобой не разговаривать».

Роман КАРМАНОВ: Как вы справлялись со славой?

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Саша был по виду суровый, закрытый человек. Многие девушки пытались к нему приблизиться через меня — дарили цветы, ходили на мои спектакли.

Роман КАРМАНОВ: Вы это сразу замечали?

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Не сразу. Потом — да.

Роман КАРМАНОВ: А он ревновал?

Светлана НЕМОЛЯЕВА: Ко мне внимание было в основном женское. К женщинам не ревнуют. Мужского внимания я особо не помню. Поклонники театра — это в основном женщины.

Роман КАРМАНОВ: Дорогие друзья, на этом подкаст «Креативная индустрия» завершается. Мы приглашаем вас в кино на новую замечательную сказку «Буратино».